Вход в игру

И сегодняшний день тоже прошел как обычно. Вера с утра работала за компьютером, сверяя перевод с оригиналом и подчищая последние огрехи. Наверное, завтра понесет рукопись в издательство/агентство. Впрочем, рукопись - сказано слишком сильно. Просто замечательная английская сказка, переведенная на немецкий и снабженная комментариями - для немецких же читателей - там, где это необходимо. Именно с комментариями и была основная работа. Все как обычно: их не должно быть ни много, ни мало, и когда они есть - то встает вопрос о степени подробности и проработанности... Не научная же статья - сказка. Но там, в издательстве, знали, кому поручают - Вера всегда всё проверяла до последней буковки, а когда нужно было - еще и находила аналогии, отчего перевод только выигрывал. Она ведь тоже творческий человек, и всегда тонко видит грань между вольным переложением и переводом...
Девушка вздохнула и откатилась от компьютера. Работа сегодня шла... медленнее, чем обычно. И виной тому были мысли о Володе. Ее всё тяготило что-то, словно какая-то недосказанность вносила напряженность в их отношения. Разве не ждала она его и разве не радовалась его приезду? Ждала... Бесконечно ждала. И, безусловно, радовалась - искренне - сердцем и душой. Но что-то не давало мыслям успокоиться и волновало чувства. Она не имела привычки упрекать, не отличалась ворчливым нравом... Только иногда, когда приступы головной боли становились слишком уж невыносимыми, и больше не хватало сил терпеть. Сейчас голова как будто раздумывала: болеть или не болеть? вот в чем вопрос... И Вера закономерно решила устроить себе перерыв.
"Интересно, у него всё хорошо? Всё получилось?"
В том, что "что-то" получилось - сомнений не было, только хотелось бы знать наверняка. Девушка медленно перебирала в голове список недавно пришедших квитанций, понимая, что ее перевода, фактически, хватит только на то, чтобы их оплатить. Иначе придется брать дополнительную работу... Например, частные уроки русского и литературы. Это сейчас входит в моду, особенно у богатых немцев-бизнесменов, которые сейчас плотно нацелились на ведение бизнеса в России. "Будет день - будет пища", - мысленно улыбнулась Вера, пока руки, словно сами собой, порхали по кухне. Вопреки всему и несмотря ни на что - она очень любила готовить сама. Может, потому и работу такую выбрала, чтобы можно было на дом брать? Сегодня хотелось шарлотки... Самого обыкновенного пирога с яблоками и корицей, аромат которого начал постепенно заполнять собой всю квартиру, несмотря ни на какие вытяжки и ухищрения современной техники.
Вера распахнула одно из больших окон, впуская свежий воздух, и так и застыла у окна, засмотревшись на воробья... Самого обыкновенного воробья, задорно расчирикавшегося на широком козырьке от дождя - по ту сторону окна. Улыбка на лице распустилась сама собой. "Сейчас..." Девушка на мгновение скрылась на кухне, и через некоторое время показалась снова, забравшись на подоконник. Воробей тут же слетел, испуганный таким поведением... но Вера точно знала, что он наблюдает. Знала - и не двигалась: припорошив подоконник крошками белого хлеба и разжав ладонь - с таким лакомым для него угощением.

Воробья с ладони спугнул дверной звонок. А так всё хорошо начиналось... Мягко подобрался к ладони, нерешительно и нетерпеливо поглядывая на нее. Вера не шевелилась. Воробей расхрабрился, подскочил поближе и отважно стянул крошку хлеба. ... Вера беззвучно рассмеялась. У воробья оказалось такое забавное выражение глаз. "И хочется, и колется, и боязно, и всё равно хочется", - улыбалась она, уже почти договорившись с птичкой... Не судьба.
Вы когда-нибудь замечали, как резко врываются в жизнь дверные звонки, порой изменяя ее навсегда? Вот и в этот раз. Звонок. От которого девушка едва не вывалилась на улицу, торопливо стряхнув оставшиеся крошки и направившись к двери. "Звонок. Кто это может быть? У Володи же точно есть ключи. Были... Или не было?" Голова решила спор по-своему, отозвавшись молоточками боли в висках, заколотившими с новой силой, когда загремели дверные звонки.
Силы улыбнуться Вера в себе нашла, правда, улыбка вышла не очень уверенной... мгновенно переплевшись с запахом яблочного пирога.
- Здравствуй, - девушка слегка посторонилась, впуская в квартиру хорошо знакомого и, что скрывать, любимого человека. - Кажется, у тебя ключи были. - Голос прозвучал тихо, мягко и чуть устало, и только выражение глаз не давало усомниться в том, что его здесь действительно ждали.

Так просто подставить губы под поцелуй, как талию - под руку, будто так всегда было и будет. "Будет?" Во всяком случае, очень хотелось бы, чтобы было.
- Не лукавь, тебе не идет, - чуть приподнялись уголки губ на замечание о пироге. Ну да, он не слишком любил подобные вещи, но иногда так хочется, что проще испечь, чем доводить себя до состояния "хочу, аж снится".
- Ерунда, голова болит немного... - Пальцы потянулись к двери, закрыть. Не оповещать же об их жизни всю лестничную клетку?
"Ерунда. Конечно, ерунда", - твердила себе девушка изо дня в день. Однако в последнее время подобная ерунда стала повторяться чаще обычного. Вера, конечно, знала, почему, или догадывалась, но жаловаться ее как-то не приучили. А вот стремление уберечь от ненужных тревог было ей присуще, как и любой другой любящей женщине.
Замок характерно звякнул, дверь закрыта. Вера погладила ладонью плечо любимого, попутно заглядывая в глаза.
- Так что приключилось с твоими ключами? - голос согрела теплая ирония сродни шутке. Она искренне интересовалась его делами, его "происшествиями", его работой, успехами и неудачами - в равной степени - когда они были. - Приготовить что-нибудь из того, что ты любишь?
Пожалуй, это всё, что она могла сделать сейчас в обмен на не слишком любимый пирог.

Отредактировано Trish (2009-07-16 20:34:02)

- Не жалуюсь, ты же знаешь.
Он действительно "знал", или должен был знать, пожалуй... В том числе и то, что литературу Вера любила больше, чем что бы то ни было, и именно книги были главным ее увлечением и главной любовью... После Володи, разумеется. И знал бы будущий врач, насколько он-таки далек от истины... "Незачем... незачем знать", - в который раз убедила себя девушка, махнув на всё рукой.
- Ладно... не бери в голову. Придется просто сменить замки. - "Когда появятся деньги". Сейчас этих денег хватало, пожалуй, только на самое необходимое в виде оплаты за квартиру и покупку еды. Не самой изысканной, но простой и сытной. - Я люблю тебя, - словно чародейка, нашептала в губы кротким поцелуем, отпуская в душ, ванную... или куда ему там еще надо было?
Мясо, так мясо. Так ответил бы любой мужчина. И ей вовсе не в тягость его приготовить... Задержалась с этим по единственной причине - не знала, когда он вернется. А еду лучше подавать горячей, только что приготовленной. От этого вкус становится более насыщенным и ярким.
Под руками девушки легко вспыхнула еще одна горелка, и пальцы ловко заколдовали над мясом и картофелем, к которым прилагался густой томатный соус. Можно было бы приложить еще и бутылку вина, но... "Мне еще работать сегодня". Вера переставила на стол уже готовое блюдо, слегка украсив белые поля тарелки овощами. Самой есть не хотелось совершенно, что странно... После целого дня работы. И пусть ей приходилось работать не руками, а головой, энергии на это тратилось не меньше. Впрочем, какой-то салат она всё же себе сообразила, чтобы не получить упрека в том, что ничего не ест. Будущий врач, к сожалению, обожал делать "заметки на полях", в том числе о пользе и вреде здоровой пищи и голодания. В последнюю очередь Вера вынула пирог и поставила чайник, присев за столом и задумчиво глядя в никуда, пока пальцы теребили край ее домашней футболки. Она всегда теребила что-нибудь в руках, когда задумывалась.

- Ну и сказки у тебя на ночь, - по губам скользнула легкая усмешка. В глазах тоже затерялись искорки смеха, просвечивающего сквозь дымку печали или усталости, а может, и того и другого вместе. Девушка неторопливо размеренными движениями поставила перед юношей тарелку с ужином, попутно поцеловав в макушку.
- Ты так изумительно пахнешь… - Шепоток прошелся по влажным волосам, и губы еще раз прижались в поцелуе. «Как младенец…» - почему-то подумалось Вере. Ей, как и любой женщине, не хватало ребенка. Но они, как говорится, «не могли его себе позволить», или просто не говорили об этом? «Не помню».
- Nicht mehr, - "процитировала" она последние слова песни, почему-то сейчас застрявшие в голове. Кажется, именно они вынудили её отойти в сторону, чтобы забрать со стола еще одну тарелку. Со своей порцией салата, как у птички. Всё остальное давно стояло на столе.
- Завтра понесу рукопись сдавать. - Даже будничные слова, произнесенные с улыбкой самым обычным существом, вроде Веры, отзывались искренним теплом ее души. - Сегодня закончила.
Голос тёк тихой рекой, сообщая о своих достижениях, если... если ему интересно. Мягкий взгляд в сторону Володи и маленькое уточнение...
- Я очень рада, что тебя приняли.
Да, она беспокоилась за него тоже... Ведь нельзя же оставаться равнодушным... Мысли переплелись окончательно, недооформившись, и стукнули острой болью по затылку, заставив девушку на секунду зажмуриться и буквально сжаться от боли.

Кажется, чужие, несмотря ни на что… И от этого вдвое горше.
Любящий человек, в ее представлении, пожалел бы немного, поцеловал в висок, чтобы унять боль, побаюкал бы немного… совсем чуть-чуть… А так её снова оставили с болью наедине. Страшно…
Может быть, перестать бороться? К чему и зачем? Ради чего? Если Вовка всегда и всё знает лучше неё… Ведь так и не спросил ни разу – почему? Не больна ли она? Думая, что всё можно измерить компьютером, излучением, списать на усталость. Вроде, внимательный, но… слепой. И это в очередной раз доказала бутылка пива.
Вера не доела даже свой салат. Не смогла. Просто не полез кусок в горло – и всё. Ей только и остается, что тихой мышкой вымыть посуду, зная, что он услышит журчание воды, раз уж они находятся всё же в одном помещении, хотя и спиной друг к другу. С этой ситуацией нужно что-то делать… Но выхода девушка не видела совершенно. И не увидит, если они оба будут продолжать вести себя так дальше.
Вера прекрасно это понимала, но подобные мелкие обиды имеют свойство накапливаться, даже если мы хотим их забыть. И чтобы не копить их в себе, девушка часто в такие моменты давала волю стихам. Писала о себе и про себя – и ни о ком конкретно, но становилось легче. Правда… Едва прикасалась пальчиками к клавиатуре – и на мониторе начинали высвечиваться строчки.
"Мы так и будем жить чужими?
Чтоб не видать ни лиц, ни глаз?
Не называть чужое имя
В дальнейшем – отзвуке «сейчас»?
Чтоб стенка впрямь стеною стала
Не из бетона – изо льда?
А мне… Мне грустно. Наблюдала…
Тебе же плохо. Как всегда. …
Простим. Забудем. Ты же знаешь…
Мудрей меня, должна бы знать:
Когда сама других прощаешь,
То будут и тебе - прощать.
Не торопись на скорый вывод,
Пока еще бушует гнев.
Расправа скорая – не выход,
Каприз минутный королев.
Но кто сказал, что королева
Не пожалеет ни о чем?...
Лишь шаг от праведного гнева
До палача с ее мечом.
А после… После что исправишь?
Остынь. Подумай. И Прости.
Обиду осью не поставишь…
Камней же – много на пути."
Стихотворение тут же заняло свое место на маленькой страничке со стихами. Вера завела ее некоторое время назад, не мудрствуя лукаво, – под своим детским прозвищем «Тришь». Только фотографию повесила свою… какой она была лет 5 назад. Впрочем, она и сейчас не сильно изменилась: та же прическа, те же волосы, те же предпочтения, тот же задумчивый взгляд. Задумчивый… особенно когда перечитывает свои же написанные строки. «Прямо послание самой себе…»
Взгляд, украдкой брошенный в сторону, на Володю. Всё ещё дуется? Только на что? при всём внешнем спокойствии, Вера никогда не была равнодушной, и чужие раны цепляли сильнее, чем собственные. Щелчком мыши отправить компьютер в «ждущий режим» и незаметно подойти к дивану, обняв любимого со спины за плечи, как всегда… Несмотря даже на такой труднопереносимый для нее запах пива.
- Не сердись, Вовка… - проговорить на ухо и совсем негромко. – Я тебя очень люблю. Правда.

- Значит, показалось? – улыбка тронула губы совсем немного, и совсем легко. – Показалось, что я тебя обидела…
Дальнейший совет про врача нашел живейший отклик в мыслях. «Так ведь была уже… И лучше бы не ходила…» В какой-то момент девушка распрямилась, ненароком убирая руку с плеча, и с некоторой тревогой задумалась над ответом. Что сказать? Как сказать? Сказать так, чтобы еще и уберечь по возможности… и не соврать. Врать Вера попросту не умела – и когда приходилось – это всегда было видно… Это всегда чувствовалось на 220%. Ложь выдавало всё – взгляд, подрагивание губы и пальцев… Но не в этот раз. Потому что в этот раз врать не придется.
- Уже с тобой, - мягко откликнулась, принимая руку и садясь рядом, как удобно, как всегда – подложив под себя ногу, обтянутую домашними лосинами. – Так была уже, Вов.
Девушка вздохнула, и на закономерно напрашивающийся вопрос: «И что говорят?», - ответила:
- Говорят, на мигрени похоже. - Но как-то совсем не об этом хотелось говорить, находясь так близко друг от друга. Вера с какой-то сосредоточенной нежностью прорисовала пальцем полуовал любимого лица. – Пройдет, наверное.

Меньше всего сейчас хотелось слышать подобную отповедь. Или как это вообще назвать?... С одной стороны, вроде как беспокоится за нее. «Всё-таки беспокоится». С другой… с другой - легко давать советы другим, но не себе. И её маленькая нежность осталась без внимания…
Вера чуть отстранилась. Порой так трудно бывает понять, о чем он вообще думает. 
- Хорошо, я схожу… еще раз.
«В конце концов, может быть, они ошиблись?»
Спорить с ним она попросту устала, и даже немножко приуныла. Отчасти Володя прав: отчасти дело было именно в деньгах, потому что через 10 дней им платить за квартиру. Хотя если завтра заплатят за ее маленькую рукопись – деньги будут, пусть и в ограниченном количестве.
- Деньги будут… завтра, наверное. Если за перевод заплатят сразу. – Девушка откинулась на спинку дивана, подтянула к себе теперь уже обе ноги, согнув их в коленях, и принялась с каким-то детским увлечением натягивать на них свою длинную футболку. – Ты будешь сильно ругаться, если я пойду преподавать?

А вопрос был самым невинным и не содержал себе абсолютно никакого подвоха. Вера и сама не знала, случится ли это и «где именно» случится. Просто получила пока несколько предложений, по почте, и раздумывала сейчас. Понятно, что что-то делать всё равно придется, чтобы хотя бы некоторую денежную стабильность обрести… Вряд ли бабушка Глория думала, какие проблемы она создает, отдавая квартиру своей названной внучке, но… В конце концов, это подарок. Нежданный, негаданный, но сделанный, по всей видимости, от души и от сердца, совершенно незнакомому человеку и даже не кровному родственнику, что редкость. Такая же редкость, как получить письмо с предложением о работе в наше время.
- В Институте Литературы, - не задумываясь, Вера ответила первое, что пришло в голову. – Или… - было, было и еще одно предложение, но оно слегка грызло и подтачивало, заставляя насторожиться девушку… Может, поэтому она и не торопилась это предложение принимать, взяв отсрочку. – Или еще где-нибудь. Вооов…
Вера перестала, наконец, издеваться над собственной футболкой и мягко поднялась с дивана. Правда, руки при этом скрестила, обхватив себя за плечи, будто от холода. Ей действительно иной раз не хватало тепла.
- Ну, просто переводы не стабильны… Они то есть, то нет. Мне же нужна работа с более стабильным доходом? – она проговорила это тихо, добравшись до окна и смотря вниз, на ту же детскую площадку, куда только что смотрел он. Вера задумчиво улыбнулась – и снова словно сердце защемило от этого случайного вида из окна.
- Я хочу ребенка, - губы произнесли быстрее, чем она сама поняла, что сказала. Выдали… потаенную женскую мысль… Вот так целиком и сразу.

- Скажешь тоже… - отрешенно проговорила, слегка поёжившись.
Вера, конечно, знала, что все мужчины по природе своей – дети, и остаются такими до конца жизни, как ни крути. У кого-то это заметно больше, у кого-то меньше… но эгоизм не денешь никуда, и это желание всегда быть «в центре» - семьи, любви… Только вот семьи нет если нет детей… А у них какая семья? О какой семье в принципе говорить можно? Они ведь даже не женаты… Хотя и не это главное. Было бы желание обоюдным…
Он, может, и не хотел, может, и не знал, но этим своим вопросом сильно задел за живое. Поэтому тон получился такой – грустный, с горьковатым привкусом, как и улыбка, и отражение в глазах, которых Володя уже не видел, обнимая ее со спины и говоря что-то еще, Вера даже не уловила, что именно. Все мысли крутились вокруг первых двух фраз…
- Вов… - Девушка чуть развернулась в объятиях, касаясь ладонью – области его сердца. – Какая бы ни была женщина, не обижай ее таким вопросом.
Вера, наконец, показала своё лицо, пытаясь поймать выражение чужого.
- Для любой, какая бы ни была, ребенок – это самое главное желание в ее жизни, может быть, глубоко потаенное, но главное… - Теперь уже обе ладони скользнули вверх, обнимая за плечи, и она предпочла «спрятаться» на его груди. – Тем более от любимого.
В такт заключительному слову пришлось легкое касание губ к шее, вместе с ласковым порывом ветерка ее теплого дыхания.

- Не нужен.
Ответилось как-то механически и совершенно убито. Хотя улыбаться – она пыталась, но… Не хватало Вере наглости сказать, что это «не сейчас» может перерасти в «никогда». Она старше его, почти на шесть лет старше, и… считала себя не вправе диктовать условия. Она видела, что он еще «мальчик», хотя и намного более зрелый, чем многие из его сверстников – но всё же – именно мальчик. Пусть рядом с ним она сама чувствовала себя иной раз девчонкой, и ей это нравилось, но в такие моменты, вроде сегодняшнего, разница ощущалась. Сильно. И почти мучительно больно. Мысленно вздохнув, девушка словно взяла себя в руки, а заодно и его руку в свою, поцеловав в основание ладони и сжимая буквально на долю секунды обеими своими ладошками.
- Не нужен, бери.
Тут получилось уже более оптимистично и убедительно, или хотя бы более твердо, хотя на сердце по-прежнему было тяжело. Для себя она какое-то решение приняла… И, видимо, именно это решение позволило ей улыбнуться, глядя глаза в глаза.
- Я в ванную…
«Чтобы не мешать», - осталось невысказанным, пока девушка плавно удалялась по направлению к указанной комнате. Обычно Вера была не из тех, кто принимал ванну часами, но иногда – очень хотелось. Как сейчас. С каким-нибудь ароматным маслом, чтобы расслабиться в теплой воде и просто не думать ни о чем. Каждой проблеме – свое время, как и ее решению. И Вера уже радовалась, что Володя не против ее второй работы – преподаватель в институте литературы. «Главное, не заснуть здесь же и немедленно», - улыбнулась самой себе, закрывая глаза и уже чуть задрёмывая под равномерное журчание воды.